Берегите красоту России
Нет другой на свете красоты:
Журавли в апрельской теплой сини,
Свет берез столетней высоты.
Зреет рожь. Приходят злые зимы.
И опять - дымит дорожный прах...
Женщины твои необъяснимы,
И России синь у них в глазах.
А подуют ветры продувные...
Только русский дух не запугать.
Через кровь прошла моя Россия,
Так зачем же снова нас топтать?!
Так зачем увечить наши танцы
И души добро, тепло и гнев?
С озвереньем злым неандертальцев,
От заморских тряпок ошалев?
Ее нравы, платья расписные,
Русской песни добрую любовь...
Так зачем оплевывать Россию?
У России выстрадана боль.
У России очень долги сборы,
Но летит, не ведая оков...
На крови стоят ее соборы!
На крови - и горе, и любовь!
Посмотрите, как Россия пашет.
Труден день ее семи потов.
Ну,а как поет она и пляшет?
Краше всех заморских городов.
А душа ее щедра и рьяна
В "Слове", в чаше дружбы до краев.
Единенье - со времен Бояна,
Дух славянства - в сердце у нее.
Потому в краю лесных туманов
Край рубежный Родины в груди.
Ты иди на праздники Бояна
Так, как надо к Пушкину идти.
***
Этот морок
Черниговских
Черных
Очей,
Эта влага холодная девичьих губ
Мне, как сны всех
Несбывшихся раньше ночей,
Мне, как нежности всей
Заколдованный круг.
Мне, как молодость та,
О которой забыл,
Мне, как зов сумашедший
Оленьей трубы...
Этот шепот невнятный -
Чарующий звук,
Сбитый грубо
Любовною
Мукой
С губы.
***
В этой стати медлительной,
В наших словах,
В поцелуях колдовых,
В улыбках,
В слезах,
В волосах этих черных,
Вобравших росу,
Заблудился я, сбился,
Как в темном лесу.
Ни к друзьям, ни к врагам
Ни путей, ни тропы.
Сквозь поющие ветки -
Солнца столбы.
Сквозь туманы-урманы
Во сне ль, наяву -
Упоительно бьющее в сердце
Ау.
Заблудился я, сбился
В темных глазах.
И не надо, не надо
Дороги
Назад.
О,помолись за меня,дорогая
Нине Буряченко
С болью любя тебя
И обижая,
Я об одном лишь прошу - не вини.
Ты помолись за меня,дорогая,
На сердце моё руку урони.
В дьявольском веке
Я где только не был...
Помню войны чёрный танковый бег.
Только спасало
Высокое небо
Женской молитвы
В трагический век.
Милая, помнишь
Однажды упал я
Средь поножовщины,боль не тая.
Видел одно, как от смерти спасала
Женской печалью
Молитва твоя.
В ней милосердная боль очищенья
От неуёмных страстей, что не смять.
В женщине только любимой спасенье,
Нежной и строгой,
И грустной,
Как мать.
Это постиг я, почти догорая
В грешной любви, на излете пути...
О,помолись за меня дорогая,
И непростимого все же прости!
В этом неистово стрессовом поле
Сверхскоростей,
В робком свете свечи
Надо, чтоб кто-то с любовью и болью
И за тебя помолился в ночи.
***
Сквозь теплый дух
Прокуренной слесарки,
Сквозь лютые, как волки,холода
Я вижу вас, рабочие фуфайки...
Как нам тепло в них было в те года!
В нетопленых цехах разрывы сварки,
Но соловьи свистят, свистят во мне.
Подбитые метелями фуфайки
От пота промерзают на спине.
Так жили мы,
Работали, учились,
Несли любимым души, как цветы.
И сквозь фуфайки их сердца светились
И пели о любви до хрипоты.
Идет парнишка
На работу франтом,
Девчата - в платьях радужной игры...
Но не было износу тем фуфайкам
Послевоенной взорванной поры.
|
Спешите делать
добрые дела -
Сажайте люди вешние деревья.
Они полны любви к вам
и доверья,
Запомнят, как рука ваша тепла.
Нет ничего светлее
средь беды,
Средь атомной безжалостной угрозы-
На синем, синем - белые березы
Иль под луною - белые сады.
Пусть землю сотрясают гром и дрожь
Землетрясений - каждое мгновение.
А ты
неспешно
на земле
живешь.
А ты сажаешь
каждый год деревья.
Столетье стонет
На краю беды.
От суперменов, гоночного воя...
А ты живешь,
людей не беспокоя,
А за тобой -
деревья и сады.
Они корнями в землю прорастут.
Раскинутся в цветах,
как быль и небыль,
И теплоту твоих ладоней небу,
И свет из глаз
Цветам передадут.
Пусть мы уйдем когда-то в сонме гроз-
И яблони весной разлепестятся
И мы на мир детей земного братства
Будем смотреть глазами всех берез.
Пусть хоть на миг
Светлее станет мгла.
Среди вражды появится доверье...
Сажайте люди вешние деревья.
Спешите делать
Добрые дела!
Прощание с 20 веком
Падает снег.
Снег в ладони возьму.
Капает... Нежность небесная тает.
Это земля, отправляясь ко сну,
Взорванным сердцем надорванно плачет.
Боже, что с нами творится,скажи
Радиоволны доносят известья...
А самолеты сквозь все рубежи
Снова приносят
Груз - 200,
Груз - 200.
Вновь брат на брата идет со штыком,
И "Бетеэры" застыли на месте...
Где же война?
Зло воюет с добром,
А в результате
Груз - 200,
Груз - 200.
Родина! Падает, падает снег,
Жить бы, любить, забывая о мести,
Но самолеты на весь белый свет,
Воя, приносят
Груз - 200,
Груз - 200.
Плачущий Бог - у сгоревших планет.
Плачущий Бог - меж стреляющих бестий.
Люди, ужель у нас жалости нет?
Дети ведь наши -
Груз - 200,
Груз - 200.
Прощание с детством
Третий год после войны.
Брянский лес. Поселок серый.
Голодранцы - пацаны.
Слишком рядом - сорок первый.
Солнце. Пыль. Забор худой.
И в тени - военнопленный.
И мотивчик незабвенный
На гармошке на губной.
Там, под "Голубой Дунай",
Как мы резались в пятнашки.
Гвалт. Прожженные тельняшки.
Мы как черти - не замай.
Чтоб в саду,
Где ночи пыль,
Есть глазами, цепенея,
Взятый в качестве трофея
Голливудский кинофильм.
Чтоб в картине той нерезкой
Быль топить за полцены.
Слишком боль была недетской,
Слишком рядом гарь войны.
Как забыть мне этот май,
Вид поселка шебутного,
Этот "Голубой Дунай"
Года так сорок восьмого?
***
Гудел оркестр мотивом властным...
Вставала яростно страна,
Хотелось хлеба нам,вихрастым
И голоштанным пацанам.
Но вечерами в парке старом
Вальс "Над волнами" возникал.
И старомодно плыли пары
Под слабый лампочки накал.
Оркестр любил мотив не новый,
Сиял он в жиденьком свету...
У танцплощадки поселковой
Мы постигали красоту.
У танцплощадки мы ютились,
Как привидение впотьмах.
Какие женщины кружились,
Какие "дядьки" в орденах!
Сапог земли едва касался,
Летел подол, и свет мерцал.
И полуобморочным вальсом
Входило время нам в сердца.
И было нам нужнее хлеба,
И незалатанных штанов
Круженье платьев, чище снега,
И блеск военных орденов.
|
|